пересказ А.И.Любарской
ПЁРЫШКО ФИНИСТА — ЯСНА СОКОЛА
Русская сказка
Жил-был старик, и было у него три дочери. Старшая и средняя — щеголихи, а младшая — скромница.
Вот однажды собрался отец в город и спрашивает у своих дочерей:
— Дочери мои хорошие, дочери мои пригожие, сказывайте, что угодно вашей душе, всё куплю на ярманке.
Старшая просит:
— Купи мне, батюшка, новое платье.
Средняя просит:
— Купи мне, батюшка, шалевый платочек.
А меньшая ничего не просит.
Спрашивает её отец:
— Скажи, дочь моя любимая, какой гостинец тебе привезти?
— Не надо мне, батюшка, гостинца, — говорит младшая, — а привези ты мне пёрышко Финиста — ясна сокола.
Простился старик с дочерьми и поехал в город.
Долго ли, коротко ли ездил, — приехал домой.
Старшей обнову привёз и средней обнову привёз.
— А тебе, дочь моя любезная, — говорит меньшой, — ничего не привёз. Сколько ни спрашивал, ни у кого нет пёрышка Финиста — ясна сокола.
— Ну что ж, — говорит меньшая, — может, в другой раз посчастливится.
Старшие сёстры обновы примеряют, друг дружкой любуются да над меньшой посмеиваются. А она знай себе молчит, точно и не слышит их.
Прошло время, опять собрался отец в город. Опять спрашивает у дочерей:
— Дочери мои любезные, скажите, что купить вам, чем порадовать вас?
Старшая говорит:
— Купи мне, батюшка, башмачки атласные.
Средняя говорит:
— Купи мне, батюшка, кольцо самоцветное.
А меньшая говорит:
— Купи мне, батюшка, пёрышко Финиста — ясна сокола.
Распрощался отец с дочерьми и уехал.
Долго ли, коротко ли ездил, — приезжает домой.
— Вот тебе атласные башмачки, — говорит старшей.
— Вот тебе кольцо самоцветное, — говорит средней.
— А тебе, дочь моя любезная, — говорит меньшой, — ничего не привёз. Сколько ни искал, нигде не нашёл пёрышка Финиста — ясна сокола.
— Не печалься, батюшка, — говорит меньшая. — Может, в иное время и посчастливится.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Вот в третий раз собрался отец в город и спрашивает у своих дочерей:
— Приказывайте, дочери мои любезные, что купить вам, чем порадовать вас?
Старшая говорит:
— Купи мне, батюшка, серьги алмазные.
Средняя говорит:
— Купи мне, батюшка, ожерелье жемчужное.
А меньшая говорит:
— Ничего мне не надо, батюшка, только надо мне пёрышко Финиста — ясна сокола.
Приехал старик на ярманку. Час ходит, другой ходит — и алмазные серьги купил, и жемчужное ожерелье купил, а пёрышка Финиста — ясна сокола нигде нет. Сколько ни искал, у кого ни спрашивал, — никто про такое знать не знает, ведать не ведает.
Опечалился старик.
Да что поделаешь? На нет и суда нет. Пришлось так домой возвращаться.
Едет старик домой и невесёлую думу думает. Для старших дочерей богатые подарки припас, а к меньшой, любимой дочери опять ни с чем возвращается.
И вдруг — только заставу миновал — попадается ему навстречу странник. В руках несёт странник коробочку. Бережно несёт, словно в ней воды до краёв.
— Что продаёшь, добрый человек? —спрашивает старик.
— Товар у меня не продажный, а заветный, — говорит странник. — Кто его ищет, тому он и будет.
— Эх, кабы мне такая удача выпала! Уж как я ищу пёрышко Финиста — ясна сокола, а нигде найти не могу.
— А я тебе дам его, — говорит странник, — оно у меня вот здесь спрятано, — и подаёт старику коробочку.
Не знает старик, как и благодарить странника. Да пока слова вспоминал, того точно и не бывало.
Спрятал старик коробочку с заветным пёрышком поглубже за пазуху и с лёгким сердцем поехал домой. Лошадей настёгивает, с радости песни поёт.
Дома встречают его все три дочери.
Даёт старик старшей — серьги алмазные, средней — ожерелье жемчужное, а меньшой, любимой дочери протягивает коробочку и говорит:
— А это тебе, дочь моя любезная. Нынче и тебе привёз я подарок. Пусть и твоя душенька порадуется.
Меньшая коробочку взяла, целует её, милует, к сердцу прижимает. А только открывать — не открывает, и что в ней лежит — никому не показывает.
К ночи разошлись сёстры по своим светёлкам.
Затворилась и меньшая в своей горенке. Открыла она коробочку, а там лежит, всеми цветами переливается заветное пёрышко. Погладила его девушка, приголубила да и бросила об пол.
И в тот же миг обернулось пёрышко прекрасным царевичем.
— Здравствуй, красна девица, — говорит царевич.
— Здравствуй, добрый молодец, — говорит девушка.
Смотрят они друг на друга — не налюбуются, друг на друга не нарадуются. А разговор начали — до полуночи говорили, всё наговориться не могли.
Услыхали старшие сёстры чужой голос и спрашивают меньшую:
— С кем ты это, сестрица, разговариваешь?
— Да ни с кем, сама с собой, — говорит меньшая.
— А ну, отвори дверь!
Тут царевич ударился об пол и опять обернулся пёрышком. Подхватила меньшая сестра это пёрышко, припрятала в коробочку, а потом и отворила дверь.
Сёстры и туда смотрят, и сюда заглядывают — нет никого. Опять к себе ушли. А меньшая сестра тем временем открыла окно, достала пёрышко и говорит:
— Ты лети, моё пёрышко, во чисто поле! Полетай, моё пёрышко, на вольном просторе!
И только сказала — обернулось пёрышко ясным соколом.
Взвился сокол к поднебесью и полетел себе в чистое поле, за высокие горы, за синее море.
С той поры, что ни ночь, прилетал Финист — ясный сокол к своей девице. Стукнет крылышком в окошко — оно и распахнётся. Ударится ясный сокол об пол, обернётся добрым молодцем и поведёт с красной девицей речи весёлые да сердечные.
Старшие сёстры из кожи лезут, а секрета разгадать не могут: никто в дом не входит, никто из дому не выходит, а чужой голос слышен.
Вот подсмотрели раз злые сёстры, как на заре вылетал из сестриного окошка ясный сокол, и поднялись они на хитрость.
Вечером, как стемнело, зазвали они меньшую сестру к себе в светёлку и опоили сонным зельем. А когда заснула она, подставили лесенку к её окошку и понатыкали во все щели острые ножи.
В полночь прилетел Финист — ясный сокол, бился в окошко, бился, а открыть — не открыл, только весь в кровь искололся да крылья себе порезал.
— Прощай, красна девица, — печально сказал он. — Лечу я за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство. Если любишь — ищи меня там. Когда истопчешь три пары башмаков железных, изломаешь три посоха железных, изглодаешь три просвиры железных, тогда и меня найдёшь. — Сказал — и взвился в небо.
А девица хоть и слышит сквозь сон эти речи неприветные, а глаз разомкнуть сил нет.
Утром просыпается она, смотрит — на окне ножи острые что частокол натыканы и алая кровь с них крупными каплями капает. Заплакала девица горькими слезами:
— Знать, сестрицы недобрые сгубили друга моего милого!..
В тот же час побежала она в кузницу, приказала сковать себе три пары башмаков железных, три посоха железных, три просвиры железных — и отправилась в путь-дорогу искать своего милого друга, Финиста — ясна сокола.
Шла она, шла, лесами дремучими, болотами топкими, оврагами глубокими. Вот уже башмаки железные истоптала, и посох железный изломала, и просвиру железную изглодала.
Вдруг видит: стоит избушка на курьих ножках, во все стороны поворачивается.
— Избушка, избушка, — просит девица, — повернись к лесу задом, ко мне передом. Укрой меня от тёмной ночи.
Избушка повернулась, девица и вошла.
А в избушке Баба-яга лежит — нос крючком, уши торчком.
Повела Баба-яга носом и говорит:
— Фу-фу-фу! Бывало, русского духа слыхом не слыхать, видом не видать, а теперь русский дух по свету бродит, на глаза является, в нос бросается. Скажи мне, красна девица, куда ты путь держишь? От дела лытаешь или дело пытаешь?
— Да не столько, бабуся, от дела лытаю, сколько дело пытаю. Был у меня друг милый, Финист — ясный сокол. А злые сёстры задумали погубить его. Он и улетел. Вот с тех пор и хожу я по белу свету, ищу его — живого или мёртвого. Уже башмаки железные истоптала, и железный посох изломала, и железную просвиру изглодала, а его не нашла.
— Далеко же тебе идти, — говорит Баба-яга. — Ну, я хоть и зла, да не на тебя. Слушай, что скажу: жив-здоров твой ясный сокол, живёт он в хрустальном дворце с золотым крылечком, с серебряной крышей. Живёт — не тужит и просватался уже к царевне. Околдовала его злая царевна, и забыл он про тебя думать. Да ты не горюй, — кто знает, что чем обернётся! Утро вечера мудренее, ложись-ка пока спать.
Наутро, только свет забрезжил, разбудила её Баба-яга и говорит:
— Ты вчера уважила меня, бабусей назвала, за это и я тебя уважу, добрый совет дам. Если хочешь найти Финиста — ясна сокола, ступай к моей средней сестре. Правду говорят, что я зла, а она — ещё злее. Коли не съест тебя, покажет тебе дорогу ко дворцу твоего друга милого. А от меня возьми вот подарок: серебряное донце — золотое веретёнце. Станешь кудель прясть — и потянется нитка, да не простая, а золотая. Ты это веретёнце береги, оно тебе хорошую службу сослужит. Как придёшь в царство Финиста — ясна сокола, выйдет к тебе его невеста и станет торговать это веретёнце. Ты, смотри, ничего не бери, а проси только, чтобы позволила она тебе взглянуть на своего жениха. А теперь ступай, не теряй даром времени.
Взяла девушка веретёнце, простилась с Бабой-ягой и пошла дальше.
Идёт, торопится, сквозь чащу пробивается, о пни-колоды спотыкается.
А лес всё темнее, всё гуще.
Вот уже вторые башмаки она истоптала.
Второй посох изломала.
Вторую просвиру изглодала.
Вдруг видит: стоит избушка на курьих ножках, куда хочешь поворачивается.
— Избушка, избушка, — просит девица, — стань к лесу задом, ко мне передом, укрой меня от тёмной ночи.
Избушка повернулась, девица и вошла.
А в избушке Баба-яга лежит — ушами пол заметает, зубами дрова в печь бросает.
— Фу-фу-фу! — говорит Баба-яга. — Бывало, русского духа слыхом не слыхать, видом не видать, а нынче — сам по свету бродит, в глаза бросается, на язык просится. Ну-ка, красавица, подойди ко мне поближе да скажи, куда и зачем путь держишь? От дела лытаешь или дело пытаешь?
Девица устрашилась, низёхонько поклонилась и говорит:
— Не столько, бабуся, я от дела лытаю, сколько дело пытаю. Был у меня друг милый, Финист — ясный сокол, да улетел.
— Ладно, не сказывай, сама всё знаю. Уже к свадьбе готовится твой милый друг, а невеста его девишник справляет. Да ты не печалься, утро вечера мудренее. Ложись-ка пока спать.
Утром, чуть свет, разбудила её Баба-яга и говорит:
— Не назвала бы ты меня вчера бабусей, я бы тебя съела, а теперь совет дам. Если хочешь Финиста — ясна сокола найти, ступай к моей старшей сестре. Уж куда я зла, а только она ещё злее. Если не съест тебя — делу научит. А от меня возьми вот подарок: серебряное блюдечко — золотое яблочко. Яблочко не простое, само по блюдечку катается, а в блюдечке, что в зеркале, весь свет отражается. Как придёшь во дворец, выйдет к тебе царевна и станет торговать эту диковину. Ты, смотри, ничего не бери, проси только, чтобы позволила она тебе взглянуть на своего жениха. Ну, теперь ступай, не теряй времени!
Опять пошла девица.
Шла, шла, долго ли шла, коротко ли, уже последние башмаки истоптала, последний посох изломала, последнюю просвиру изглодала.
Вдруг видит: стоит избушка на курьих ножках, вправо, влево поворачивается.
— Избушка, избушка, — просит девица, — стань ко мне передом, к лесу задом, укрой меня от тёмной ночи.
Избушка повернулась, девица и вошла.
А в избушке Баба-яга лежит — подбородком в пол упирается, носом в потолок утыкается.
— Фу-фу-фу! — говорит Баба-яга. — Прежде русского духа и не видать было, и не слыхать было, а нынче — гляди! — по-вольному свету бродит, сам на ложку садится, в рот просится. А ну-ка, красавица, подойди ко мне поближе да скажи, куда путь держишь? От дела лытаешь или дело пытаешь?
— Не столько я, бабуся, от дела лытаю, сколько дело пытаю. Был у меня милый друг, Финист — ясный сокол, был, да улетел.
— Знаю, знаю, — говорит Баба-яга. — Недаром тысячу лет по земле хожу, по небу в ступе летаю. Всего насмотрелась, всего наслушалась. Сегодня твой Финист — ясный сокол свадьбу справляет. Да ты не кручинься. За то, что назвала ты меня бабусей, я тебя уму-разуму научу. Вот возьми золотое пялечко с серебряной иголочкой. Иголка не простая — её только воткни, а она уже сама шьёт, сама вышивает. Когда придёшь во дворец, выйдет к тебе царевна и станет уговаривать, чтобы продала ты ей это диво. Ты, смотри, ничего не бери, а проси только, чтобы дозволила она тебе взглянуть на её мужа. Ну, ступай, теперь уже недалёко идти.
Попрощалась девушка с Бабой-ягой и дальше пошла.
А лес всё реже и реже, светлее и светлее.
Вот и сине море — широкое да раздольное — разлилось перед ней. И на берегу моря дворец стоит — стены хрустальные, крылечко золотое, крыша серебряная.
«Знать, это и есть Финиста — ясна сокола царство», — подумала девушка.
Села она на бережку, вынула серебряное донце — золотое веретёнце и стала прясть. Прядёт, а из кудели нитка тянется, да не простая нитка — чистого золота.
В то самое время вышла из дворца царевна — с мамками, с няньками, с верными служанками. Увидела веретёнце — и ну просить:
— Ах, красна девица, не продашь ли мне эту диковинку?
— Непродажное моё веретёнце, — говорит девушка, — заветное оно.
— А что завету? — спрашивает царевна.
— Позволь мне на твоего мужа поглядеть.
— Что ж, погляди.
Взяла царевна веретёнце и поскорее пошла во дворец.
А Финист — ясный сокол всё утро летал по поднебесью, только-только воротился.
Опоила его царевна сонным зельем, уложила спать, а потом и зовёт девушку.
Увидела красна девица своего милого друга, склонилась над ним и говорит ему такие слова:
— Проснись, пробудись, Финист — ясный сокол! Это я к тебе пришла, тридевять земель я прошла, три пары железных башмаков истоптала, три железных посоха изломала, три железных просвиры изглодала — всё тебя, друга милого, искала.
Но не слышит её Финист — ясный сокол, крепко спит.
Горько заплакала девушка и пошла из дворца.
А Финист — ясный сокол проснулся под вечер и говорит царевне:
— Ух как я долго спал! Здесь кто-то был давеча, всё надо мной плакал да причитывал. Только никак я глаз разомкнуть не мог. Тяжёлый сон меня сковал.
— Это тебе всё во сне привиделось, — отвечает царевна. — А здесь никто не бывал.
На другой день опять вышла девица на бережок, села на песочек, достала серебряное блюдечко — золотое яблочко. Катается яблочко по блюдечку, золотое по серебряному, а на блюдечке всё видать — и земли заморские, и города чужестранные, и корабли на морях, и полки на полях, и гор высоту, и небес красоту.
Тут и царевна из дворца вышла.
Увидела серебряное блюдечко, золотое яблочко, разгорелись у неё глаза на такую диковину.
— Ах, девица, не продашь ли мне эту забаву?
— Непродажное у меня блюдечко, — говорит девица, — заветное оно.
— А что завету? —спрашивает царевна.
— Дозволь ещё раз на твоего мужа глянуть.
— Что ж, погляди.
Взяла царевна серебряное блюдечко с золотым яблочком и поскорее домой побежала.
А Финист — ясный сокол только-только домой вернулся, всё утро по поднебесью гулял. Накормила его царевна, напоила и в питьё сонного зелья подсыпала. Выпил его Финист — ясный сокол и заснул крепким сном.
Потом позвала царевна девушку и говорит:
— Иди погляди на моего мужа, если уж тебе так хочется.
Сидит девица у изголовья своего милого, зовёт друга сердечного, горькие слёзы над ним проливает.
— Ты проснись-пробудись, Финист — ясный сокол! Открой очи ласковые! Молви слово доброе! Это я, красна девица, к тебе пришла. Три пары железных башмаков истоптала, три железных посоха изломала, три железных просвиры изглодала — всё тебя, милого друга, по свету искала.
Только как ни звала, как ни плакала, а не разбудила Финиста — ясна сокола.
Будто и слышит он её речи, будто и сам силится ответное слово сказать — то вздохнёт во сне, то застонет, — да крепко его сковал сон, глаза словно свинцом налиты, рот точно железом запаян.
Поплакала-поплакала девица и пошла из дворца.
На третий день опять уселась она на бережку.
Печальная сидит, в руках золотое пялечко держит, а серебряная иголочка сама шьёт-вышивает, да такие узоры чудные — просто загляденье!
В скором времени и царевна вышла погулять по берегу. Увидела золотое пялечко, серебряную иголочку и опять просит:
— Продай мне, девица, это диво.
— Моё пялечко непродажное, — говорит девушка, — заветное оно.
— А что завету? — спрашивает царевна.
— Дозволь ещё раз на мужа твоего взглянуть.
— Что ж, гляди, мне не жалко.
Взяла царевна золотое пялечко, серебряную иголочку и побежала во дворец. Опоила Финиста — ясна сокола сонным зельем и, когда заснул он непробудным сном, позвала девушку.
— Гляди, — говорит, — любуйся. — И сама ушла.
Глядит на него девушка, любуется и печально так приговаривает:
— Проснись, пробудись, Финист — ясный сокол! Это я, красна девица, к тебе пришла, три пары железных башмаков истоптала, три железных посоха изломала, три железных просвиры изглодала, — всё тебя, милого друга, искала!
Не просыпается Финист — ясный сокол, крепко спит.
Склонилась она над ним в последний раз, заплакала горше прежнего, и упала её горячая слеза ему на щёку.
В тот же миг проснулся Финист — ясный сокол.
— Ах, — говорит, — что это меня обожгло!
— Финист — ясный сокол! — говорит ему девушка. — Это слеза моя тебя обожгла, это я к тебе пришла. Три дня над тобой плачу, три дня разбудить хочу, а ты спишь — не просыпаешься, на мои слова не отзываешься.
Тут узнал её Финист — ясный сокол и так обрадовался, что и сказать нельзя. Поведала ему девица, как искала его по свету, и ещё больше прежнего полюбил её Финист — ясный сокол, ещё милее стала она его сердцу.
В тот же час приказал Финист — ясный сокол созвать весь народ, без разбору чинов и званий, вышел на крыльцо и говорит такие слова:
— Скажите мне, люди добрые, рассудите своим умом, с какой женой мне век вековать, жизнь коротать, — с той ли, что меня продавала, на забавы-игрушки выменивала, сонным зельем опаивала, или с той, что за тридевять земель искать меня пошла, три пары железных башмаков по путям-дорогам износила, три железных посоха изломала, три железных просвиры изглодала, пока меня искала?
И ответил ему весь честной народ:
— С той женой тебе век вековать, жизнь коротать, которая за тобой тридевять земель прошла, три пары железных башмаков истоптала, три железных посоха изломала, три железных просвиры изглодала, пока тебя искала. А ту, что тебя продавала да на забавы-игрушки выменивала, прогони, чтобы и духу её здесь не было.
Так и сделал Финист — ясный сокол. Прогнал он злую царевну со всеми её мамками, няньками, со всеми служанками, а потом и свадьбу сыграл.
И стали молодые жить-поживать, добра наживать, лиха избывать.Русская сказка ... пересказ А.И.Любарской |
«— Жмите НА попугаев, и окажитесь
НАВЕРХУ —»
