Otohits.net, l'autosurf rapide et efficace

«— Жмите НА попугаев, и окажитесь НАВЕРХУ —»
Skype: mordaty68

Я пользуюсь

PAYEER

 
Skype: mordaty68
  • Файлы
  • Статьи
  • Дзен
  • Фотографии
  • Велосипеды
  • Зверьё моё
  • Искусственные насадки
  • Кино
  • Кушать подано
  • Лирика
  • Лобзик
  • Люди
  • Мои файлы
  • «Моя рыбацкая коллекция»
  • Неразнесённый материал
  • Православие
  • Развлечения
  • Рыбацкие самоделки
  • Своими руками
  • Советы...
  • Спорт
  • Хохотушки
  • Цветоводство
  • О рыбе
  • Рыболов
  • ProfiTCentR
  • SOCPUBLIC.COM
  • WMRFast.com
  •  
    Главная » Статьи » ЛЮДИ » ШУМОВ Иван Харитонович

    СЕМЕЙНЫЙ КОРЕНЬ ... (ШУМОВ И.Х.)

    СЕМЕЙНЫЙ КОРЕНЬ

    Часть IX

    Как я уже говорил, учился я в четвертом классе неплохо, но на экзаменах потерпел фиаско. Экзамены мы ходили сдавать за пять километров в Бащелак в среднюю школу. И вот – первый экзамен по русскому языку, пишем изложение и делаем с Иваном Феклистовым по тридцать ошибок. Остальные экзамены русский язык устно, математику письменно и устно сдали на четыре и пять, а по русскому письменно остались на осень.

    Готовились мы с Иваном все лето. С нами занималась в качестве преподавателя его старшая сестра Матрена Ивановна. Она закончила десять классов и готовилась поступать в институт. Во второй половине августа мы с Иваном пошли к Таисии Семёновне, сказать, что мы готовы идти сдавать

    экзамены, и уточнить день, когда идти в школу для сдачи экзамена. Но она нам ответила, что мы опоздали, осенние экзамены закончились и мы остались на второй год в четвертом классе. Конечно, для нас это был неожиданный удар, во-первых, нам не хотелось оставаться на второй год, а во-вторых, мы отстаем на целый год от своих друзей – Николая и Азы. Делать нечего и мы с Иваном начали учебный год снова в четвертом классе.

    Учиться нам было легче, по существу мы снова повторяли пройденный материал и на озороство у нас было достаточно времени.

    Перед тем, как продолжить дальше свой рассказ, я хочу немного по подробней рассказать о своих первых друзьях по школе, с которыми я проучился четыре года, а с другом Иваном – пять лет. Кто они были на самом деле и что из себя представляли в то время, и как они прошли по жизни в целом. Начну с Азы. Аза была скромной симпатичной девочкой-шатенкой. Она была аккуратна во всем. В школу приходила всегда чистенькой, опрятно одетой, причем одетой она была всегда как куколка. Конечно, родители её жили намного богаче всех остальных и ей было гораздо легче с выбором одежды. Но есть богатые, но не могут так красиво одеваться и показать себя во всей красе, а Азе это удавалось. В классе она была круглой отличницей и поэтому мы тянулись за ней, как за святой девой Марией. Мы все любили Азу, причем каждый по своему. И вот переходя из класса в класс, Аза постепенно взрослела и в одиннадцать лет стала недосягаемой для нас. Аза стала немногословной, чувствуя, что не мы, её одноклассники, так с любовью относимся к ней, а вся школа, Аза вела себя как-то особенно, заносчиво, хотя и не подавала вида.

    Мы – дети того поколения, очень любили играть в русскую лапту, а резиновый мячик был только у Азы и ждали мы её как бога, когда она придёт в школу или в выходной день – на гору с мячиком. Когда делились на две команды играть в мяч, то каждый старался заполучить Азу в свою команду. Дружить с Азой, как обычно сейчас в школе дружат мальчик и девочка, никто не дружил. Да и обстоятельства были такие, что мы трое жили в одном конце деревни, а Аза в другом. Поэтому из школы её никто из нас не провожал домой, кроме её двоюродного брата Анатолия, да Останина Луки, который жил в том же направлении, где жила Аза. Вот так протекала наша жизнь все четыре года нашей совместной учебы. Сдав экзамены в четвертом классе на пятерки, Аза стала от нас убегать и убежала. В пятьдесят третьем году, окончив десять классов, Аза поступила в Томский Государственный университет на биолого-почвенный факультет. В пятьдесят восьмом году закончила и получила специальность почвовед агрохимии и по направлению уехала в Благовещенск. Аза проработала тридцать семь лет в сельском хозяйстве и думаю, что внесла огромный вклад в дело улучшения почв Дальне-Восточного региона нашей страны. За это же время она воспитала двух сыновей и дочь. Сейчас находится на заслуженном отдыхе и воспитывает восемь внуков и это ещё не всё, так как младший сын ещё не женат.

    За всё это время мы с Азой не знали друг о друге, где находились и чем занимались. И только когда я начал писать свои мемуары, я вспомнил, что без моих друзей по школе они будут неполными. И я взяв адрес у ее родственников, написал ей письмо. Получив его Аза удивилась: она не ожидала получить от меня письмо и как она пишет, что не ожидала что я о ней помню. Конечно, это очень плохо, когда вспоминаешь друзей в критический момент. Всегда откладываешь на потом, а то и текучка заедает, нет времени написать письма, и так далее. Но я признаюсь честно, что об Азе вспоминал всю свою жизнь, но писать письма, действительно, не решался. Видно «трусость» моя с детства надолго осталась во мне. Сейчас я не советую молодому поколению забывать своих школьных друзей. Поддерживайте постоянную связь с ними, оказывайте друг другу хотя бы моральную поддержку и вам будет намного легче жить, особенно в трудные годы.

    Николай Шипулин – он был старше меня на два года и на год Ивана и Азы. Это был всегда веселый и неунывающий мальчик. Я уже говорил о том, что как мы с ним чуть не замерзли, когда с его мамой ездили за дровами на быке. Но к счастью для нас все прошло благополучно и мы продолжали учиться и дружить. Когда ему шёл десятый год, его постигла неудача. Однажды мать его послала на речку за водой. Набрав в ведро воды, зацепив на коромысло и подняв на плечи, Николай стал поворачиваться от проруби и неудачно подвернул левую ногу и упал. Домой дойти он уже не смог, мать его с речки привезла на санках. Нога у него как бы вылетела из бедра и врачи не смогли её вправить. И так она стала на четыре сантиметра короче правой ноги. Узнав об этом, его отец, будучи на фронте, сильно ругал тетю Марусю за то, что она не уберегла сына. Так Николай остался хромым на всю жизнь. Но мы жили дружно и Николай не унывал, что стал хромым и часто выдумывал всякие истории. Отцы наши были на фронте и однажды летом собравшись втроём, Николай предложил нам с Иваном ворожить. Как он это выдумал, не знаю, но ворожба получилась интересной. Мы принесли по куриному яйцу; сходили на родник за водой и Николай начал ворожить. Набрав воды в стакан, он начал что-то шептать, а затем разбил яйцо и вылил белок в воду. Если человек живой, то из белка в стакане образовывается крест, а если нет, что белок на дне стакана ложится бугорком, похожий на могилу. Не знаю, насколько верной была его ворожба, но Ивану он выворожил, что его отец погиб, а наши отцы живые, а занимались мы ворожбой летом сорок четвертого года. Отец Ивана погиб пятого ноября сорок третьего года и вестей о нем никаких не получали.

    Мы всегда втроем играли, вместе учили уроки и ходили в школу. Когда его отец пришел с фронта домой, первое, что он сделал, это решил Николая научить играть на гармошке. У них была русская «двухрядка» и отец определил Николая в Кураниху к хорошему гармонисту на все лето на учебу. И Николай за лето научился играть «товарочку» и ещё несколько вальсов.

    Летние вечера у нас вскоре стали веселыми, так как появился свой гармонист. И девчата всех возрастов стали группироваться возле нас. Как и Аза, экзамены в четвертом классе он сдал успешно и они вдвоем стали от нас убегать дальше. Правда, в каникулы мы снова были втроем, но не долго, так как я работал на бригаде. Иван со своей матерью – на колхозной пасеке, а Николай все больше был дома. Вскоре отец ему купил новую шуйскую хромированную гармонь и он начал учить меня играть на ней, чтобы я на вечерах играл, а он в это время с девушкой уходил дружить.

    По окончании десяти классов отец определил его на курсы радистов. Но когда в пятьдесят пятом году ушел в армию, то через год получил от него письмо, что он живет в Барнауле и учится в музыкальном училище по классу баяна.

    В декабре пятьдесят восьмого года мы встретились с ним дома, он приехал из Барнаула и поступил работать в совхоз радистом – у нас в деревне как раз установили радиостанцию. В пятьдесят девятом году я уехал в Новоалтайск, а Николай тоже бросил радиостанцию и уехал работать в совхоз «Маяк» заведующим клуба. Последний раз мы с ним встретились случайно в Чарыше в декабре шестьдесят пятого года. После похорон папы мы с братом Максимом ехали домой, в Чарыше устроились в гостинице ночевать и вечером пошли погулять и заодно попробовать поймать машину, чтобы доехать до Алейска. Но тут встретили Николая. Он тоже был в командировке, приезжал в отдел культуры. Жаркой встречи у нас с ним не было, так как сестра его, Валя, была замужем за другим и дружба наша стала отдаляться. Побродив немного по улицам, мы расстались. А в семьдесят пятом году я узнал, что Николай покончил с собой. Оказывается он уже работал заведующим Дома культуры Елючевского района – это в ста пятидесяти километрах от меня, где я работал. Конечно, если бы я раньше узнал о том, что Николай работает в Ключах, то я непременно бы с ним встретился и возможно трагического случая с ним не произошло бы. Так нелепо в сорок один год, не женатый, свел счёты с жизнью мой друг детства и школьный товарищ Николай Петрович Шипулин.

    Иван Иванович Феклистов был тихий и скромный юнец, часто задумывался и стремился что-нибудь изобрести. Мы с ним сдружились ещё в сороковом году, когда переехали в Ивановку из Курской. Поэтому дружба наша была самой долгой – восемь лет. Он также учился неплохо, как Николай и Аза, был очень скромен, даже немного застенчив.

    Однажды летом я пришел к Феклистовым играть (а было ему девять лет, а мне восемь), вижу Иван что-то мастерит. Спрашиваю, что он делает, он ответил, что велосипед. Нашел два колеса от самопрях, смастерил велосипед и проехал на нем от крыльца дома, до ворот ограды. Но дело было, конечно не в том, что велосипед развалился, а в том, что было первое изобретение простого деревенского мальчишки, который за свои девять лет от роду не видел никакой техники как в кино.

    Как у него обстояли дела потом? Конечно же, механиком он не стал, несмотря на тягу к технике. После окончания десяти классов в пятьдесят четвертом году Иван поступил в сельскохозяйственный институт. Окончив его, получил специальность ученого агронома и до шестьдесят седьмого годы был агрономом в совхозе. А потом вплоть до девяносто четвертого года работал научным сотрудником в Зыряновской государственной селекционной станции в Казахстане. В восемьдесят восьмом году он защитил кандидатскую диссертацию по селекции многолетних трав, но вот работать долго не пришлось из-за распада Союза. В девяносто четвертом году Иван покинул Казахстан, переехал в Приморский край. В Приморье тоже не оказалось работы по специальности. Правда, в девяносто пятом году Иван вышел на пенсию. Но преподавать мог бы и с великим удовольствием. Имеет Иван семью – сына, двух дочерей, трех внуков. Встретимся мы или нет – не знаю, почтовую связь друг с другом восстановили. Таков третий мой друг детства, с которым тоже не виделись около сорока лет.

    Продолжая прерванный рассказ о детстве, начну с того, как мы с Иваном снова пошли в четвертый класс второй раз.

    В четвертом классе нас догнали мои сверстницы: Фролова Зина, Шипулина Валя и Останин Лука, который был старше нас на два года. Итого в классе училось пять человек. Постепенно мы с Иваном забыли, что учились второй год в одном классе, но все равно считали себя как бы на год старше. Прошло три четверти и у меня снова произошёл небольшой конфликт, на этот раз с учительницей – Таисьей Семёновной. Это недоразумение чуть было не завершилось исключением из школы. А дело было так. Очередная суббота, мы все с первого по четвёртый класс занимались в одну смену. И вот на перемене вышли на улицу и, заигравшись не услышали звонок. Опоздав немного, заходим в класс, видим, что Таисья Семеновна не в духе, и она нас выгнала. Мы вышли из класса, спустились с крыльца, подошли к двери, которая вела в подвал и молча полегоньку помочились на дверь. Иван сделал это быстрее и побежал в класс и говорит: «Таисья Семёновна, Ванька Шумов сейчас сказал – давай помочимся на дверь и пусть она подлизывает». И сел за парту. В это время захожу я в класс, а Таисья Семёновна на меня: «Вон из класса и в школу можешь не приходить».

    Я растерялся, не знаю, что делать, но Таисия Семёновна повторила ещё раз. Делать было нечего, я стал собирать учебники и вижу, что ребята сидят и списывают из моего сборника по русскому языку упражнение, которое задала Таисия Семёновна. Я взял учебник, а она мне так строго: «Оставь сборник для ребят». Тут во мне разгорелась злость, накатились слезы и я, ничего не сказав, все же забрал сборник и вышел из школы. Придя домой, я разревелся, мама спрашивает, что произошло, я ей рассказал все, что случилось. А что на самом деле случилось, я не знал. Я ведь не слышал, что говорил Иван Коротков. Об этом я узнал от неё самой вечером, когда они с Аганей пришли к нам. Рассказывая о случившемся родителям, сгоряча сказал, что сейчас заберу её недошитые сапоги и разбросаю по дороге, чтобы собирала. Конечно, родители не дали мне этого сделать, успокоили, дали поесть мне. Мне казалось, что Таисия Семёновна позовет меня в школу.

    Вечером, лежа на печи, я услышал в сенях хохот Таисьи Семёновны, открыла дверь и они с Аганей зашли в хату. Поздоровавшись, Таисья Семёновна села на лавку, на своё привычное место возле папы, где он сидя в углу перед окном, шил сапоги. Папа уважал учительницу, всегда шутил с ней, когда она к нам приходила, но в тот вечер он был немногословен, лишь спросил: «За что Ваньку выгнала со школы?» «А, это чепуха» – Таисья Семёновна ответила. «Пусть в понедельник приходит». И тут она рассказала, что ей наговорил Иван Коротков про меня. Все закончилось благополучно, и я снова продолжал учиться.

    Прошла неделя или две, снова суббота и все мы снова собрались в школу в одну смену. Прошел урок, начался второй. Таисья Семёновна задала нам самостоятельно решать задачу, третьеклассники что-то писали тоже самостоятельно по русскому языку. За одной партой в субботу мы всегда сидели втроем, три Ивана, занимались каждый своим делом. Коротков Иван макал чернила из моей чернильницы экономя свои. Мне это надоело и я убрал чернильницу к себе в парту. Иван рассердился, макнул чернила на соседней парте, черкнул крест на моем задачнике, порвав страницу. Я поднял руку, Таисья Семёновна спрашивает меня, что случилось. Я её показал испорченный задачник и сказал, что это сделал Иван Коротков за то, что я не стал давать ему свои чернила. Таисья Семёновна попросила Ивана встать, собрать свои учебники, выйти из класса и в школу больше не приходить.

    Так она исключила его из школы в апреле сорок восьмого года. Конечно, я этого не ожидал. Но так как ему было пятнадцать лет и третий год он сидел в третьем классе и вряд ли перешел бы в четвертый класс. Поэтому его досрочно и исключили. По началу Иван сердился на меня, даже через друзей передавал, что побьёт. Но все обошлось, а впоследствии и мы даже были друзьями.

    В мае мы все, пятеро ребят, успешно сдали экзамены и перешли в пятый класс. Для Таисьи Семёновны это был последний учебный год в Ивановской школе. Закончив учебный год, в июле сорок восьмого года она со своим мужем Василием – он приезжал строить электростанцию и здесь на ней женился, вернулись в Барнаул. Мы с папой поехали в Петропавловский МТС, водили двух лошадей менять на комбайновый мотор, довезли их до Михайловки, где и расстались. После этого я так и не встречался с Таисьей Семёновной до девяносто шестого года, пока не нашёл её номер телефона и не узнал точного адреса, где она живет в Барнауле. Она, узнав меня обрадовалась и просила, чтобы я сразу же приехал, но этого не получилось, я ждал письмо от друга Ивана Ивановича, чтобы потом рассказать ей о судьбе первых её учеников. Как она говорит, постарела, исполнилось ей уже семьдесят пять лет, а начинала нас учить в первом классе двадцати лет. Да, идут годы и все мы стареем понемножку.

    Первого сентября сорок восьмого года я стал учеником пятого класса Мало-Бащелакской неполной средней школы. Наши с Иваном Феклистовым одноклассники – Николай Шипулин и Константинова Аза – свою учебу начали в шестом классе. В сорок седьмом году, как Аза перешла в пятый класс, они со своей мамой Александрой Федоровной переехали в Бащелак к своим родственникам. Встречая нас в школе, Аза как бы не замечала меня и Ивана, стала заносчивой и нам как-то было обидно за это, но постепенно и это стало забываться, ведь у нас тоже появились новые друзья.

    С пятого по седьмой были сборные классы. В них учились дети всех деревень, окружающих Малый Бащелак: из Шипуново, Ивановки, Вершины Бащелак, Пономоревой, Большого Бащелака, Березовки, ну и из самого Малого Бащелака. Детей было много, поэтому в старших классах было два пятых класса, два шестых и седьмой. Я не говорю о начальных классах, где так же все классы были укомплектованы полностью. Жили мы практически на частных квартирах, у кого были родственники – у них, а у кого были знакомые – у знакомых. Меня родители устроили в начале у сватов в центре деревни, но прожил я у них всего одну неделю, и меня перевезли к сватье Нине – тёще моего брата Максима. Она жила с двумя сыновьями – старший Степан, с тридцать четвертого года работал в колхозе, младший Василий, с тридцать седьмого года, учился в третьем классе. И как бы на квартире жила её средняя дочь Ефросинья с мужем Володей. Почему я быстро сменил квартиру? Дело в том, что у свата Яши Плотникова была большая семья из восьми человек. Домик хоть и состоял из двух комнат, был небольшой. Поэтому нормальных условий для подготовки уроков, а нас было четыре ученика, практически не было. Да и спал я на нижнем голбчике возле русской печки у порога. Отучившись первую неделю в субботу, придя домой за продуктами, я сказал родителям, что мне трудно готовиться к занатиям в такой семье. На следующей неделе они приехали к всатье Нине, договорились с ней и тут же перевезли меня на новую квартиру. Так я попал к всатье Нине Кузьмовне на квартиру. Дом у нее был большой – две комнаты, полати, где мы спали со Степаном и Василием.

    Жила сватья Нина вверх по белому ключу под горой Синюха в двух километрах от школы. Но нас с Василием это не волновало, в школу мы приходили всегда вовремя, несмотря на погоду. Здесь мне понравилось ещё и потому, что было больше свободы и мы с Василием делали всё, что захотим, особенно в курении табака.

    Табак курить я начал ещё в четвертом классе и чуть не поплатился жизнью, а здесь мне была предоставлена полная свобода. А за курение меня чуть не убил папа. Кажется я готовился ко второму экзамену, и вот после консультации, идя домой, я зашёл к соседям. Недалеко от нас жила тетя Феня Тюменцева со своим сыном Володей, дочерью Марией и зятем Яковым Кокориным. Яков Моныч – фронтовик, был заядлый рыбак, но и курил табак. Зная, что Яков с Марией на работе, я и зашел покурить. Захожу – дома один Володя. Он на два года моложе меня, поступил в школу в первый класс, когда ему исполнилось десять лет. Смотрю на подоконнике нарубленная горка табака и тут же лежала газета. Я закурил и попросил у Володи ещё немного табака. Володя раз решил и мы договорились, чтобы но молчал об этом. Однако он все же проговорился и меня продал. Я пришёл домой, позанимался, подготовил, что мне надо взять с собой на экзамен, поужинал, залез на палати и лег спать. Утром просыпаюсь, протягиваю руку, где лежали брюки – их там не оказалось. Я слез с палатей, мама и сестры Пана и Фитинья с удивлением смотрят на меня, но ничего не говорят. И, что произошло с моими брюками? В это время зашёл в хату папа, подошёл ко мне, взял брюки с другой стороны с бруса палатей, развернул их, вытащил из кармана газету, подал её мне и говорит в сердцах: «На, закуривай!». Сам схватил меня за руку, а второй рукой начал растегивать ремень.

    Папа сильно разволновался, сёстры это увидели, подскочили к нему и начали меня отбирать. Им чудом удалось освободить мою руку, я вырывался, выскочил на улицу и кинулся бежать, а отец за мной, схватил полено с поленицы и запустил мне вдогонку. Благо, что я отскочил далеко, иначе полено точно попало бы мне по голове.

    Позже я узнал о том, как папа обнаружил у меня табак в брюках. Вечером Яков пришел с работы и Володя рассказал ему, что я был у них и взяс немного табаку. Утром рано отец с Яковым встретились на пруду, они оба рыбачили и пришли проверять мордушки, которыми ловили рыбу. Проверив их, собрали рыбу, снова поставили мордушки. Разговаривая Яков подал папе кисет и предложил закурить. Отец не взял и сказал: «Ты знаешь, что я не курю». На что Яков ответил «А Ванька твой курит, вчера брал у меня дома табак».

    После этой шумихи, отец сел шить сапоги, сестры ушли на работу, а я хожу возле дома, боюсь войти в дом. Через некоторое время вышла мама с котомкой, позвала меня и послала на пашню. В котомке был завтрак Максиму. Принёс ему завтрак, а мужики, молодые ребята, надо мной смеются, спрашивают: «Что покурил?». Мне стыдно было, но что поделаешь, коль попал в такой просак.

    Вернувшись с пашни, я осторожно вошёл в сени, поставил котомку, снова пошёл на улицу, переживаю, что скоро надо идти в Бащелак, а я боюсь войти в хату. Вскоре мама снова позвала меня в избу, сказав, что отец успокоился. Я зашел осторожно, сел за стол, быстро поел, переоделся, забрал учебники, еду и пошел к Ивану Феклискову, чтобы вместе отправляться в Бащелак. Папа за это время ни разу не глянул на меня, и не сказал ни слова. Это для меня был поучительный урок, но от табака я так и не отказался. Да и теперь мне было гораздо проще, воровать табак не надо было, его хватало в достаточном количестве у сватьи Нины. Она выращивала табак для себя – нюхала, а старший сын Степан – курил. Поэтому нам с Василием доступ к табаку был свободным, хоты мы курили, прячась от сватьи Нины и его сестры Фроси.

    Всё шло хорошо, если бы не произошел со мной ещё один казус. Однажды после занятий я пришёл домой, сделал уроки и отправился к Останину Луке помочь ему решить задачу. Жил он в центре села, тоже у своих родственников. Позанимавшись мы вышли на улицу, раза два или три подряд подряд покурили, затем я пошел домой. Дойдя до моста через речку Бащелак, я под мостом снова покурил. И так в общей сложности я выкурил порядка десяти цыгарок самосада. Накурился до того, что у меня закружилась голова. Когда мы сели за стол ужинать, сватья Нина заметила, что со мной что-то не ладно, я выскочил на крыльцо и меня начало рвать, она подошла ко мне, увидела все это и говорит: «Это табачок, сват тебя доводит». Казалось бы должен был бросить курить, но так и не смог, курю до сих пор. Сватья Нина узнав, что я курю табак, папе с мамой ничего не сказала. И я ей за это был тогда очень благодарен.

    Занятия в школе шли у меня не слишком хорошо, но сравнительно нормально. Из всех предметов я больше всего уделял внимание немецкому языку, а по остальным предметам занимался второстепенно. Когда подошли экзамены, то оказалось что по русскому языку у меня произошла снова осечка и на этот раз устно. К экзаменам был допущен, изложение написал на «хорошо», а устно не сдал, остался на осень. Все лето проработав на бригаде, подготовиться, конечно, не смог, поэтому осенью сдавать не пошел и остался в пятом классе на второй год.

    Осень для меня снова оказалась неудачной в начале учебного года. В сорок девятом году в школе открылся интернат и родители меня туда определили. Интернат был небольшой, на двадцыть человек, находился в ограде школы, поэтому ходить в школу было рядом, даже не одеваясь зимой по тетёплому. В интернате были повара, мы сами выдавали продукты, они готовили нам еду. Однако после двух месяцев со мной произошла очередная неприятность. Как обычно мы встали утром, подготовились к школе и я пошел на кухню за завтраком. Взяв свой чугунок с супом, я вышел из кухни и только развернулся к двери в комнату где мы жили. В это время шла девчонка тоже на кухню. Открывая пинком дверь, она ударила ей по моей чугунке. Из чугунки выплескулся горячий суп и прямо мне в лицо. Я бросил чугунок, зашёл в комнату и пал на топчан, лицо сильно горело. Ребята чуть не избили эту девчонку, а меня одели и повезли в больницу. До приема врача сестра смазала мне лицо марганцовкой, а когда осмотрел врач, то положил меня в больницу. Успокоился, жар, я уснул, а когда проснулся, то рядом на койке увидел Мартына Фотеевича – его положили в больницу с заболеванием спины. Увидев мое лицо дядя Мартын ужаснулся, он удивился, как это у меня остались целыми глаза. По несколько раз в день и ночью мне смазывали рыбьим жиром, пока не образовалась толстая корка и не начала отставать. Пролежав неделю в больнице я вместе с дядей Мартыном выписался домой и он меня взял с собой так, как пешком идти долго, а лицо мое пока не терпело холода.

    Когда я вошёл в дом, мама с папой были очень удивлены, не серили своим глазам. Я рассказал, как все случилось и мама в воскресенье вместе со мной поехали искать мне квартиру. Устроила меня у свата Филиппа Плотникова – младшего брата Якова.

    Жил сват Филипп в центре рядом с Домом культуры и сельским Советом в восьмистах примерно метрах от школы. С его сыном Степаном мы учились в одном классе, вместе делали уроки, вместе бегали в кино. Зима сорок девятого-пятидесятого для меня была самой страшной, так как лицо моё боялось холода, я всегда его закрывал руковицей сшитой из собачьей шкуры.

    Прожил я у свата Филиппа до апреля месяца и мне снова пришлось менять место жительства. Дело в том, что у него была одна комната, а в семье родился шестой ребёнок. Поэтому удобств стало меньше и мне пришлось менять квартиру. На этот раз меня устроили жить к тетке Анастасии Куприяновны Шумовой, жены сродного брата моего отца. Жить у тетки Анастасии было хорошо, тихо, спокойно, хотя в школу ходить было далековато, так как дом её стоял на окраине в другом конце деревни.

    Это был второй мой приход к тёте Анастасии, так как в сорок девятом последнюю четверть я тоже жил у ней и совершил очередной хулинанский поступок, который запомнил на всю жизнь. За неделю перед пасхой, в субботу после занятий я пошёл домой. Первая моя остановка была как бы на островке. Здесь уже была сухая трава, а вокруг во впадинах вода. Здесь я сел покурить и поджег сухую траву. Мне это понравилось и отдыхая на втором пункте, я снова поджег траву. Огонь от этого поджога растянулся по горам и попал в лес, где не было уже снега. Последний поджог я сделал в полукилометре от дома в Березовке, недалеко от мельницы. Березовка – это лощина, по которой протекал ключ и впадал в речку Солоновка, а справа и слева тянулись две горы примерно в два километра длинной.

    Когда я пришел домой, за мной стоял столб дыма из-за горы, которую я поджёг последний раз. Первая, кого я встретил перейдя через речку к дому, была сестра Фитинья, которая спросила меня, что где горит. Я сказал ей, что ничего не знаю, на этом всё и кончилось. В воскресенье после обеда повесив котомку с продуктами на неделю на плечи, пошёл в Бащелак. Тётя Анастасия встретила меня как обычно, расспросила как дела дома, все ли мы живы, здоровы и что нового. Я сказал, что дома все в порядке, что после пасхи, наверное, перейдём в новый дом. Выполнив домашнее задание, я лег спать. Утром, как обычно пошел в школу. Прошло три урока, с четвёртого меня вызвали к директору школы. Захожу к нему в кабинет, вижу – у него сидят два мужчины, одетых в форменную одежду лесника. Кон Никифорович, так звали директора школы, спросил меня: «Ты ходил в субботу домой и где шёл». Я ответил, что да и рассказал где шёл домой. Тогда меня спросили, а не делал ли я поджоги травы? И я признался, меня отпустили на занятия. Отзанимавшись, я с соседом Костей Бещегуровым пошел домой. Только пришёл и сел за стол обедать, как запыхавшись, забежала сестра Фитинья и сказала, что надо спрятать Ивана. Оказывается папу вызвали в сельский Совет по вопросу поджога. На что он отреогировал: «Заеду и убью Ваньку». Рассказав все это. Фитинья тут же побежала домой, чтобы папа её не захватил. А мы с тётей Анастасий глянули в окно и я увидел отца, выезжавшего из-за горы на жеребце. Она быстро собрала все со стола, а меня посадила в подпол.

    Через некоторое время слышу как стукнула дверь. Вошел отец, поздоровался. Тётя Анастасия, как бы ничего не зная, предложила ему сесть и спросила не желает ли он чаю выпить. И стала расспрашивать его о домашних делах. Папа что-то буркнул ей в ответ и спросил, где Ванька? На что она ответила, что Ваня пришел из школы, пообедал, взял кники и пошёл с Костей Башегуровым заниматься. Отец лишь выдохнул: «Что, опять лес поджигать пошел?». Тётя удивленно ему ответила: «Ты что Трофимыч, какой лес? Это Николай Башегуров в субботу выжигал свои выпаса и огонь зашёл в лес. Это видели пахаря, мой Коля пришел вечером пашни и рассказывал.»

    Она сново стала предлагать папе сесть за стол пообедать, а сама продолжала доказывать, что я не поджигал лес. «Как лес распустится – проговорил отец – сколько деревьев не зазеленеет, то за это надо будет платить». От еды он отказался и снова спросил тётю, где мы с Костей занимаемся. Тетя ему ответила, что мы ушли куда-то в согру, продолжая уговаривать, что я не виноват и чтобы меня не бил. Выходя из дома, папа ей сказал, что все равно меня убьет. Тётя вышла с ним на улицу, проводила, пока он не скрылся за поворотом горы. А потом зашла в дом, открыла подпол и позвала меня.

    Пока я сидел в подполе и слушал разговор, я понял какую причинал боль отцу, маме, всем родственникам. Папу никогда и никто из высшего руководства не обвиняли ни в чём. Он всегда честно относился ко всему и никогда не позволял нам совершать недостойные поступки, а я последний ребёнок, «заскребыш», проживший от роду тринадцать лет, сделал родителям столько неприятностей.

    Последняя неделя перед пасхой в школе закончилась для меня благополучно, если не считать того, что все ребята в школе стали называть меня старшим лесничим. Конечно, мне было очень обидно за такое прозвище, но я и это пережил. Подошла очередная суббота и мне надо было идти домой. Я говорю тёте, что не хочется идти домой, что боюсь отца, он наверное, ещё не забыл про поджог, да и не поверил ей, что я не поджигал лес. На что тётя ответила, что перед христовым праздником отец не будет брать грех на душу, и бить, конечно не будет.

    С этими словами я пошёл. Подойдя к дому я осмотрелся, тихонько пробрался в сени, залез на чердак и стал наблюдать за происходящим в доме. Сколько я пролежал не знаю, уже наступали сумерки, как открывается дверь и выходит папа. Сквозь щель я заметил, что папа пошёл в посёлок. Тогда я слез с чердака и зашел в дом. Меня стали спрашивать испуганно, где я был так долго. Я им объяснил. Мама меня накормила, а наевшись я залез на печь и начал думать, что будет дальше. Дома собралась вся семья, сёстры, сноха Надя и я знал наверняка, что они не дадут папе меня бить. Но всё же было неприятно. Прошло немного времени, как открылась дверь и в дом зашел дедушка Епифан с библией – наш дальний родственник и папа. Оказывается отец ходил за ним, чтобы вместе всю ночь молиться и встречать христа.

    В доме было все чисто прибрано, на божнице, где стояли иконы, лежали покрашенные яйца, в стакане стояли распущенные вербы и горели свечи, которые зажгла мама. Все было предпразднично, уютно. Раздеваясь, папа строго посмотрел на меня от чего я съёжился, но ничего не сказал. Дедушка Епифан прошел с библией к столу, сел и у них с папой начался разговор о Христе, о боге. Я очень обрадовался, что отец пришёл ни один. Старые традиции между дедушкой Епифаном и папой ещё существовали и если старый человек сказал слово нельзя, то для молодых и пожилых это был закон и они этому подчинялись. Они вели разговор о Христе и боге, я тоже хотел было вмешаться и стал рассказывать о том, как в школе Нина Алексеевна Богданова – учительница немецкого языка, рассказывала о двенадцати апостолах. Но папа оборвал меня и спросил: «Ты лучше расскажи, как лес поджигал». Я сразу прикусил язык, понял, что папа ещё не забыл, а дедушка Епифан сказал папе: «Хватит вспоминать об этом и не вздумай грешить». Вскоре взрослые начали молиться, встречать Христа, а я теперь уже спокойно уснул, зная, что папа меня не побьет.

    Утром, когда все встали, помолились богу, сестры начали готовить праздничный завтрак. Мама с папой отдыхали, так как всю ночь молились. Дедушка Епифан уже ушел домой. Потом мы все сели за стол завтракать, разговляться, а после завтрака сестра Пана поровну разделила всем окрашенные яйца.

    Была раньше такая традиция: в зависимости от количества окрашенных яиц их делили поровну на всех, даже младенцев. Получив свою долю я взял два яйца и пошёл к друзьям играть. Поиграв на горе в мячик до обеда, пришел домой. Мама уже собрала мою котомку, а я пообедал и стал собираться уходить в Бащелак. Одев котомку на плечи, спешил выйти из дома. Папа, лежа на кровати мне сказал: «Смотри, больше этого не делай». Я понял, что папа мне простил и ответил ему, что больше никогда не повторится. Попрощавшись с домашними, я с радостью пошел в Бащелак. Конечно, папа с мамой не знали в то время, что они пережиаут еще одну трагедию со мной, но она будет последней в пятидесятом году. Я и сам ещё об этом ничего не подозревал, так как хотел учиться дальше, но получилось все наоборот.

    Когда я пришел к тёте Анастасии в хорошем настроении, она сразу поняла, что дома у меня все хорошо. Она стала расспрашивать как встречали пасху, как здоровье родителей, а мой двоюродный брат Николай начал надо мной шутить, что якобы все я вру и что от папы досталось «на орехи». Когда мы с ним вышли на крыльцо, он закурил и спросил меня – не бросил ли я курить. Я ему сказал что нет, и он мне дал пару раз затянуться. Позже, в конца мая, когда мы уже переехали в новый дом, к нам приехал лесник и попросил папу сшить ему сапоги, и папа вне очереди сшил ему сапоги и дал ещё два пуда муки, чтобы закрыл и моё дело о пожаре. После этого папу больше не приглашали в сельский Совет и моё дело с пожаром закончилось.

    И вот я опять весной, но уже в пятидесятом году, живу у тёти Анастасии. Эта для меня была последняя весне. Учёба моя проходила нормально, успевал, как я сам считал, по всем предметам, но конец учебного года показал совершенно другое. С двадцатого мая начались экзамены. На этот раз я успешно сдал экзамены по русскому языку письменно и устно, так же по математике и все же на осень остался по географии, чего не ожидал сам. За весь учебный год учительница по географии спросила меня один раз, поставила мне тройку, на этом я и успокоился, а все же нажимая на русский язык и математику устно, и не думал о том, что в конце учебного года меня учительница спросит по географии. Она меня спросила и я ей ничего не ответил, так как последнюю четверть я учебник по географии ни разу не брал в руки. Учительнице ничего не оставалось делать, как поставить мне двойку и оставить на осень.

    После окончания школы я сразу же пошел работать, отдыхать нам не давали. Посевная, вспашка паров, потом закладка силоса, а там сразу сенокос. И я, уехав в бригаду, лишь иногда бывая дома, когда приезжал в кузницу с какой-нибудь поломкой сенокосилки или в баню помыться. И тут же снова ехал на бригаду. Да и мы, молодежь, не очень-то стремились домой, так как там на бригаде было веселей.

    Вот так шло лето, но я помнил, что мне надо готовиться к экзамену по географии и даже бригадир Николай Фотеевич отпустил меня с работы. Во второй половине августа папа с мамой поехали в Курскую к своей дочери Фекле – у ней в то время болел муж, а через день я пошел в Бащелак в школу. Прихожу утром в школу, смотрю собираются все ребята, которые остались на осень. Я обрадовался, что не один и что с такой оравой в два десятка человек будет легче готовиться к экзаменам и что жить мы будем в интернате.

    Но все наши предположения рухнули, в одно мгновение. Выходит из кабинета завуч школы и просит всех построиться. Пересчитав нас она зашла в учительскую, а через минуту выходит с лесниками и представляет им слово. Старший лесничий вышел на середину и начал нам говорить: «Сейчас вы получите мешки и пойдёте под Медведуху (так называлась гора над Бащелаком) и будете собирать созревшие стручки семян акации. Норма на каждого человека нарвать этих стручков по два килограмма, то есть полный мешок. Настроение у нас сразу упало, но делать нечего, надо идти собирать этот горох.

    Забравшись под Медведуху и собирая стручки акации, я решил, что в школу больше не вернусь и учиться больше не буду. Будь что будет, пусть меня отец убивает, выгоняет из дома, вообщем что хочет то и делает, только в школу я больше не пойду. Я уже намного отстал от своих друзей по школе. Например, Константинова Аза и Николай Шипулин закончили по семь классов и поехали в Чарыш поступать в восьмой класс. Иван Феклистов, Зина Фролова и Шипулина Валя перешли в седьмой класс, а я не знаю, сдам ли экзамен по географии и перейду ли в шестой класс. И моё окончательное решение было – больше не учиться.

    Собирали мы эти стручки не с большим ожиданием, помню, что нарвал я немного, грамм двести-триста, может быть. Спустившись вечером с горы я не пошёл в школу, отдал свой мешок одному из парней, а сам пошёл домой.

    Придя домой, я сестрам рассказал, что мы не учились, а нас заставили собирать семяной горох с акаций, и что я больше не пойду в школу. Сестры мне ничего не могли сказать, а сестра Аганя на второй день позвонила в Чарыш к своей подруги и от неё узнала, что в Чарыш приехала специальная комиссия из Прокопьевска и набирает молодых парней в ФЗО с образованием не ниже четырех классов. Через три дня приехали родители из Курской. Мы с зятем Сафоном Михайловичем поехали драть мох. Выехав на гору от Ивановки и встретились с родителями. Остановились, поздоровались и мама в первую очередь спросила меня почему я не в школе. Я ей сказал, что был и нас посылают собирать горох, поэтому я не в школе.

    Вечером Аганя спросила меня, пойду ли я учиться в ФЗО, и если пойду, то завтра надо идти в Чарыш, документы на меня уже готовы. Подумав немного, я согласился и на второй день утром, взяв свою котомку с продуктами на плечи (немного мне дали денег) я пошёл в Чарыш.

    К обеду я уже был там, причем за четырнадцать с поровиной лет впервые попал в районный центр. Найдя своих земляков – Кошелева Савелия Андреевича, оставил у них вещи и пошел искать больницу, где заседала комиссия по набору в ФЗО. Меня сразу же заставили проходить комиссию. По состоянию здоровья, возрасту и весу я был годен к учению в ФЗО. Но когда председатель комиссии посмотрел на мои документы, то сказал, что принять меня они не могут, так как я был несовершеннолетним. И тут меня постигла неудача. Я забрал документы и пошел бродить по улицам. В Чарыше я жил до тех пор, пока не кончились продукты. За это время я осмотрел все достопримечательности райцентра, узнал дорогу на поселок Табунку и в пятницу утром пошел туда в гости к тете Анне Архиповне. Встретила она меня неплохо, распросила меня как я попал в Чарыш и что здесь делал, как здоровье родителей. Я ей все рассказал. Тетя Анна поругала меня, потом пожелала: «Я не думаю – сказала она, - что Харитон Трофимович тебя за это бить будет. Что произошло – теперь не воротишь, так что сильно не переживай».

    В субботу утром я стал собираться в Чарыш, чтобы оттуда идти домой. Тетя Анна мне говорит: «Зачем ты будешь делать такой огромный круг?» Она показала мне дорогу. Так я отправился домой. Спустившись с горы, мы встретились с Толей Саморуковым, старшим братом Николая с которым учились в пятом классе. Посидели на обочине дороги, покурили и вместе пошли домой. На хуторе Шумовская мы с ним расстались – он пошёл в Бащелак, а я в Ивановку.

    Дома меня спросили приняли ли меня в ФЗО? Я ответил, что комиссию медицинскую прошел, но по возрасту не подошёл. Выслушав все это папа сказал: «Раз не хочет учиться, то пусть идет работать в колхоз».

    Так закончились мои детские годы десятого сентября пятидесятого года в четырнадцать с половиной лет. Намного позже об этом будет особый разговор, я понял, что от меня хотели родители. Теперь я очень благодарен сестре Агане, как она хотела из меня – последнего ребёнка в семье сделать грамотного человека. Тем более папа был участником Великой Отечественной войны, пришёл инвалидом, он понял, что такое грамотный человек и поэтому стремился меня учить. Но со мной родители справиться не смогли и я пошел работать.

    Так для меня открылась новая жизнь, с которой рассказ пойдет дальше.

    Категория: ШУМОВ Иван Харитонович | Добавил: Неугомонный (09.05.2015)
    Просмотров: 1208 | Теги: СЕМЕЙНЫЙ КОРЕНЬ ... (ШУМОВ И.Х.)
    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    [ Регистрация | Вход ]
    Поиск
     
    Skype: mordaty68
  • Blog
  • ВЕЛОСИПЕДИСТЫ
  • «ЗДОРОВЬЕ»
  • «ВЕСЁЛЫЕ КАРТИНКИ»
  • «МАСТЕРОК»
  • «МУРЗИЛКА»
  • НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ЧЕРЕПАШКИ
  • «ЧЕРНАЯ курица»
  • ИНСУЛЬТ
  • ПЕТРОДВОРЕЦ
  • «МОЯ РЫБАЦКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ»
  • Научно-популярное издание
  • Роб Ван дер Плас
  • БРАТЬЯ САФРОНОВЫ
  • ФЛОРА И ФАУНА
  • ЮНЫЙ ТЕХНИК
  • КВВКУС
  • ШАХМАТЫ
  • ХОББИ
  • «ИСКУССТВО РЫБАЛКИ»
  • РЫБОЛОВ
  • РЫБОЛОВ-СПОРТСМЕН
  • Это станок?
  • ПРАВОСЛАВНАЯ КУХНЯ
  • ДУХОВНЫЕ РЕЦЕПТЫ
  • «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
  • * YOUTUBE *
  • Одноклассники
  • facebook
  • АКИМ Яков Лазаревич
  • БЕЛОЗЁРОВ Тимофей Максимович
  • БЕРЕСНЁВ Александр Михайлович
  • БЕХЛЕРОВА Елена
  • БИАНКИ Виталий Валентинович
  • БЛОК Александр Александрович
  • БОНЕЦКАЯ Наталья
  • ВОРОНЬКО Платон Никитович
  • ВАЖДАЕВ Виктор Моисеевич
  • ГЕРЦЕН Александр Иванович
  • ГРИММ, Вильгельм и Якоб
  • ГРИБАЧЁВ Николай Матвеевич
  • ДВОРКИН Илья Львович
  • ДОРОШИН Михаил Федорович
  • ЕРШОВ Пётр Павлович
  • ЕСЕНИН Сергей Александрович
  • ЖИТКОВ Борис Степанович
  • ЖУКОВСКИЙ Валерий Андреевич
  • ЗАЙКИН Михаил Иванович
  • ЗАХОДЕР Борис Владимирович
  • КАПНИНСКИЙ Владимир Васильевич
  • КВИТКО Лев Моисеевич
  • КИПЛИНГ Джозеф Редьярд
  • КОНОНОВ Александр Терентьевич
  • КОЗЛОВ Сергей Григорьевич
  • КОРИНЕЦ Юрий Иосифович
  • КРЫЛОВ Иван Андреевич
  • КЭРРИГЕР Салли
  • ЛЕСКОВ Николай Семёнович
  • МАКАРОВ Владимир
  • МАЛЯГИН Владимир Юрьевич
  • МАМИН-СИБИРЯК Дмитрий Наркисович
  • МАРШАК Самуил Яковлевич
  • МИЛН Ален Александр
  • МИХАЛКОВ Сергей Владимирович
  • МОРИС КАРЕМ
  • НАВРАТИЛ Ян
  • НЕКРАСОВ Андрей Сергеевич
  • НЕЗНАКОМОВ Петр
  • НОСОВ Николай Николаевич
  • ПЕРРО Шарль
  • ПЕТРИ Мерта
  • ПЛЯЦКОВСКИЙ Михаил Спартакович
  • ПУШКИН Александр Сергеевич
  • РОДАРИ Джанни
  • СЕВЕРЬЯНОВА Вера
  • СЛАДКОВ Николай Иванович
  • СУТЕЕВ Владимир Григорьевич
  • ТОКМАКОВА Ирина
  • ТОЛСТОЙ Алексей Николаевич
  • ТОЛСТОЙ Лев Николаевич
  • ТЫЛКИНА Софья Павловна
  • УСПЕНСКИЙ Эдуард Николаевич
  • ЦЫФЕРОВ Геннадий Михайлович
  • ЧУКОВСКИЙ Корней Иванович
  • ШЕПИЛОВСКИЙ Александр Ефимович
  • ШЕРГИН Борис Викторович
  • ШУЛЬЖИК Валерий Владимирович
  • ШУМОВ Иван Харитомович
  • ШУМОВ Олег Иванович
  • Эндрюс Майкл
  • ЮДИН Георгий
  • ЮВАЧЁВ Даниил Иванович(ХАРМС)
  • ЮСУПОВ Нуратдин Абакарович
  • ЯКОВЛЕВА Людмила Михайловна
  • ДАЛЕЕ
  •  
    Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!